Лестница в Эдем - Страница 64

– Кто? – озадачился Меф.

– Кто-то, кто сидит внизу. Холодно, между прочим, снег идет, а она на велике.

Меф подошел к окну и оттянул пальцем планку жалюзи. Внизу, сразу за оградой, по асфальтовой площадке кругами ездила Прасковья. Она была в синей куртке и оранжевой шапке. Безошибочно уловив момент, когда Мефодий отогнул жалюзи, Прасковья остановилась и вскинула голову.

«Она же не может меня видеть! Это исключено», – подумал Меф.

Но она видела.

– Без машины, без охраны, без Ромасюсика… А они где? – спросил Буслаев.

– А ты позвони Ромасюсику! Он тебе с удовольствием расскажет, где он. Минут так на двадцать пять с хвостиком. Ду ю андэстэнд ми? – передразнила Улита.

Меф содрогнулся.

– Нет уж. Обойдусь как-нибудь. А что она тут делает?

Улита хихикнула.

– Понятия не имею. Но на твоем месте я бы к ней вышла. Девушка определенно кого-то ждет, причем явно не меня и не Арея.

Мефодий вопросительно оглянулся на Дафну.

– Разумеется, – сразу согласилась она. – Сходи! Ах да! Купи, пожалуйста, по пути Депресняку противоблошиный ошейник. Бедный котик жутко чешется!

Меф ушел. Улита, оставшаяся в комнате вместе с Дафной, недоумевающе уставилась на нее.

– Разве у лысых котов могут быть блохи? – поинтересовалась она.

– Сомнительно. Да и потом, у него кровь кислотная. Блоха растворится при одной попытке укуса, – рассеянно сказала Даф.

Улита хмыкнула.

– Я так почему-то и подумала, что про ошейник ты просто так сказала. Представляю, как Прасковья взбесится, когда он вместе с ней будет искать ошейник для твоего кота.

Дафна чуть поморщилась.

– Для меня взбесить ее не цель, – ответила она.

Улита некоторое время внимательно разглядывала ее, а потом кивнула.

– Хорошо! Допустим, верю, но не понимаю. У тебя же Мефа уводят, причем даже не нагло, а так… э-э… словно тебя вообще не существует. Типа какая разница, что вякнет стул, на который забираются с ногами?

– Ты не права, – уверенно сказала Даф. – Прасковья вовсе не такая скверная, каким хочется видеть ее мраку и Лигулу. Она не чудовище.

– А какая она? Хорошая, что ли?

Даф задумалась.

– У нее неплохое сердце, но неразвитый ум. Она как маленькая разбойница в «Снежной королеве» Андерсена. Ей весело щекотать оленя ножом, она и щекочет, не задумываясь, плохо это или хорошо.

Ведьма недоверчиво мотнула головой.

– Ты что, совсем не ревнуешь?

– Нет, – сказала Даф. – Я Мефу доверяю. А люди, которым доверяешь, постепенно становятся достойными доверия.

Улита решительно провела рукой по высветленным волосам.

– Что-то для меня это мутно! У меня все просто: дают конфетку – жуй, наступают на голову – вякай. А то развели философий – тапочки поставить негде! Кстати, хочешь хохму?

Хохмы Дафна не хотела, но вопрос был скорее риторический, потому что ведьму, которая хочет что-то рассказать, остановить можно только пулеметной очередью. И то не факт, что сразу.

– Тут недавно к Эссиорху девица одна стала приставать. Назойливая – жуть! Я ее вначале чуть на рапиру не насадила, а потом поняла, что она не клеилась, а в секту его заманивала. А он у меня вежливый, отказать твердо не может. Она на него давит: «Вы верите, что существуют высшие силы, которые управляют нашей жизнью? Не хотите ли узнать о них больше?» – а моя детина что-то блеет в духе: «Да я-то не против, да мне вот рисовать надо». Я устыдилась, что напрасно разбушевалась, и к ним в секту Тухломона записала. Он теперь карьеру делает с чудовищной скоростью. Ему американские братья даже медальку поощрительную прислали.

Дафна подошла к окну. Она увидела, что Мефодий стоит рядом с Прасковьей и с интересом трогает ручной тормоз велосипеда. Некоторое время спустя Прасковья слезла, уступая ему место. Меф запрыгнул на седло, пощелкал скоростями и, пустив Прасковью на багажник, поехал с ней куда-то.

– На месте света я подзаняла бы деньжат и купила бы ему велосипед, – посоветовала Улита.

– Зачем?

– А так просто. Африканских женихов ловили на колокольчики. Привяжут к некрасивой невесте много колокольчиков и, пока он их трогает, тащат к шаману, или кто у них там для регистрации брака. А развод там только через сто ударов дубиной с гвоздями, так что семьи получаются прочные.

– Очень рада за африканских невест, но я – пас, – спокойно сказала Дафна.

Ведьма взяла ее за руку и развернула к себе.

– Ты мне только одно скажи, и я преспокойно отправлюсь есть свою утреннюю курочку. Тебя что, Прасковья совсем не бесит? – спросила она.

– Да. Она меня немного злит, – честно признала Даф. – Но это ничего. Именно потому, что она меня злит, я и понимаю, что она хорошая.

Улита заморгала вначале обоими глазами, а затем для убедительности каждым по отдельности.

– А теперь можешь то же самое, но по-русски?

– Могу. У меня есть внутренний барометр. Как только в моей душе шевельнется и вскипит досада или раздражение – значит, передо мной хороший человек или в чем-то хороший человек. На действительно плохих людей не раздражаются по определению. И еще признак: если чудовищно не хочется браться за какое-то дело – значит, именно оно тебе сейчас необходимо.

Улита напряженно задумалась, осмысливая нечто совершенно для нее новое. Однако надолго ее не хватило. Отяжелевшая мысль взлетала к небу с усилием, как раскормленная гусыня, и то по большой необходимости.

– Бр-рр! Ну, ты меня и загрузила! Пойду воплощать твой совет про «не хочется, значит, надо». Мне вот сейчас совершенно не хочется завтракать. Пожалуй, заставлю себя и поем, – сказала ведьма.